Самый отчаянный и меткий бьёт из автомата и пустые магазины кидает вниз, а двое на дне окопа снаряжают магазины (часто в кинофильмах магазины называют обоймами, по-видимому, так велят консультанты этих фильмов — полководцы), причём снаряжают их чётко, быстро, сноровисто и безошибочно. А это не просто. Руки солдат, кажется не зависимо от сознания, сами быстро открывают ящик, ключом открывают металлическую коробку и патроны из коробочек сами сыплются в каску, а в это время другой уже в полёте ловит патроны и … они уже в магазине. Кажется, что патроны живые и сами знают что делать: без задержек и проволочек сами прыгают и замирают на месте.
Стрелок бьет резко поворачиваясь то влево, то вправо, отпуская едкие характерные реплики. Внизу не видно что творится на поверхности, поэтому внизу тревожно, беспокойно, жарко. Только стреляные гильзы посланцами с верха иногда упадут на дно окопа, упадут и зашипят с чувством выполненного долга.
Страшновато ребятам.
Что немаловажно в армии, с командиром повезло, с этим дедом-прапорщиком. У него сыновья такие же по возрасту, как его солдаты. Дед напрасно людьми рисковать не будет, под огонь одних не бросит, совестливый человек.
Этот дед-прапорщик, солдата под пулю не подставит — сам под огонь полезет, а греха на душу не возьмёт — мальчишку солдата в трату не даст.
Вот уже в крови весь, сам себя перевязывает, слёзы текут от боли, а виду не подаёт. Из кармана бушлата на шнурке, один конец которого намертво пришит ко дну кармана карабинчиком пристёгнуто кольцо чеки запала гранаты. Если будет ранен, то хоть одной рукой достанет гранату и из последних сил дёрнет, кольцо останется на шнурке, а граната в руке.
И вот сейчас достал гранату, зажал в руке и кричит весело, мол не робей пацаны, никогда, никогда враг не захватит живьём уральцев.