Говорил страстно, ярко и выразительно. Говорил, вроде, по-русски, но никто ничего не понял: тут были сплошные «флэшмобы», «диллеры», «блоги» и т.п. чушь. Эти слова вначале воспринимались, как матерные, а потом зазвучали, как буквосочетания.
Полтора часа слушали и поняли одно, — человек тяжело и серьезно болен. Пожалели его, разбрелись по кабинетам, крепко выпили, закусили, поматерились и разъехались по саунам.